ВЕРХОВНЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
КАССАЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ
от 13 февраля 2007 года
Дело N 14-о07-2
Судебная коллегия по уголовным делам
Верховного Суда Российской Федерации в составе:
председательствующего Бондаренко О.М.,
судей Тонконоженко А.И.,
Коваля В.С.
рассмотрела в судебном заседании
кассационным жалобам осужденного Ш., адвоката Папонова
А.Г. на приговор Воронежского областного суда от 7 августа 2000 года, которым
Ш., <...>, несудимый,
осужден по ст. 105
ч. 2 п. п. "а", "д" УК РФ на 17 лет 8 месяцев лишения
свободы, по ст. 115 УК РФ к 1 году исправительных работ с удержанием из
заработка 20% в доход государства, а на основании ст. 69 УК РФ путем полного
сложения наказаний в перерасчете исправительных работ в лишение свободы на 18
лет лишения свободы с отбыванием
наказания в исправительной колонии строгого режима.
Заслушав доклад судьи Тонконоженко
А.И., мнение прокурора, Шиховой Н.В., полагавшей
освободить Ш. от наказания по ст. 115 УК РФ за истечением сроков давности, а в
остальном приговор оставить без изменения, Судебная коллегия
установила:
Ш. признан
виновным в умышленном причинении смерти двум лицам - братьям Ш-вым с особой жестокостью, умышленном причинении легкого
вреда здоровью Ж. и Б.
Преступления совершены в декабре 1999
года в г. Калаче и в г. Воронеже при обстоятельствах, изложенных в приговоре.
В кассационной жалобе осужденный Ш. без
приведения мотивов выражает свое несогласие с приговором ввиду неправильной
квалификации его действий.
В кассационной жалобе адвокат Папонов А.Г. просит переквалифицировать действия Ш. со ст.
105 ч. 2 п. п. "а", "д" УК РФ на ст. 107 ч. 2 УК РФ,
ссылаясь на то, что у осужденного не было умысла на убийство потерпевших. Ш.
стал очевидцем измены его жены со Ш.А., брат которого - Ш.Н. неожиданно
попытался ударить осужденного обухом топора по голове. Чувствуя себя физически
и морально оскорбленным, находясь в состоянии сильного душевного волнения, Ш.
схватил со стола нож, принадлежащий Ш.А. и нанес им
удары потерпевшим. Когда братья Ш-вы попытались
придавить осужденного автомашиной к воротам, осужденный, защищаясь, прыгнул на
капот, разбил стекло и стал наносить потерпевшим удары ножом, защищаясь от
неминуемой гибели. С собой осужденный нож не брал, изготовленный им нож был
обнаружен дома, был составлен акт, однако суд не стал исследовать
обстоятельства, связанные с обнаружением ножа, идентичного тому, которым было
совершено убийство. Судом необоснованно были оглашены показания Ш.О., М., Ж.,
Б., которых следовало допросить в суде. Несмотря на то, что Ш. психически
неуравновешенный, ранее лечился у психиатра, суд отклонил ходатайство о
назначении стационарной судебно-психиатрической экспертизы.
Проверив материалы дела, обсудив доводы
кассационных жалоб, Судебная коллегия находит приговор законным и обоснованным.
Вина Ш. в совершенных преступлениях кроме
личного частичного признания подтверждена показаниями потерпевших, свидетелей,
протоколами осмотра мест происшествия, заключениями экспертиз, другими
исследованными в суде и приведенными в приговоре доказательствами, которым суд
дал правильную оценку.
Доводы осужденного о том, что убийство
братьев Ш-вых в состоянии внезапно возникшего
сильного душевного волнения, судом были тщательно проверены и обоснованно
отвергнуты. В приговоре приведены убедительные мотивы, по которым суд пришел к
такому выводу.
По делу с достоверностью установлено, что
к месту преступления осужденный Ш. поехал, чтобы расправиться со Ш.А., с
которым уехала жена осужденного с детьми.
У суда не было оснований сомневаться в
достоверности показаний потерпевшей Ш.Н., подтвердившей, что осужденный, выяснив,
где находится ее муж - Ш.А., решил немедленно поехать туда и при этом заявил,
что тот "будет не жилец".
О том, что осужденный Ш. сразу же напал с
ножом на потерпевших, и еще в коридоре нанес им ножевые ранения, следует из
показаний свидетелей Ш.О., Ш.Е.
Эти показания согласуются и с протоколом
осмотра места происшествия. Из указанного протокола, схемы и фототаблиц к нему следует, что следы пятен бурого цвета
имелись на двери, открывающейся в прихожую, а в самой прихожей осколки разбитой
трехлитровой банки с компотом.
Тщательно исследованы и обстоятельства,
связанные с орудием убийства.
Никто из находившихся на даче лиц не
подтвердил, что нож, которым были нанесены ножевые ранения потерпевшим,
находился на даче или им пользовались на даче при резке продуктов.
О том, что нож, которым было совершено
убийство, был изготовлен самим осужденным, не отрицал и сам осужденный Ш.
Что касается места нахождения этого ножа,
то и по этим обстоятельствам свидетели Ш.О., Ш.Е. подтвердили, что такой нож
был один и он постоянно лежал в ящике буфета на кухне
по месту жительства осужденного.
О том, что осужденный не находился в
состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, свидетельствуют и
действия осужденного, последовавшие после нанесения им первых ножевых ранений
потерпевшим.
Как показал сам осужденный, после
нанесения потерпевшим по одному удару ножом, он привел жену и детей к
автомашине М., потребовал, чтобы они погрузили свои вещи, а водителю выехать за
пределы садоводческого товарищества и подождать его там. После этого он
вернулся к даче Ш.Н., имевшимся у него ножом проколол все 4 колеса автомашины
ВАЗ-21093, принадлежавшей Ш.А., вошел в помещение дачи, чтобы выяснить, как
долго Ш.А. находился в интимной связи с его женой. По показаниям осужденного,
когда братья Ш-вы закрылись в одной из комнат дачи, он
сломал дверь и, угрожая им ножом, потребовал, чтобы они оделись и сели в
автомашину, намереваясь сжечь их.
Указанные обстоятельства никак не
согласуются с показаниями осужденного о том, что умысел на убийство у него
возник в процессе обороны от действий самих потерпевших.
Этим показаниям осужденного опровергаются
и доводы адвоката, о том, что осужденный защищался от неминуемой гибели, когда
он разбил лобовое стекло и стал наносить ножевые ранения потерпевшим.
Несостоятельными являются и утверждения
осужденного о том, что Ш.Н. пытался ударить его обухом топора по голове, когда
он вошел в помещение дачи и только после этого он схватил лежавший на столе нож
и нанес им удары.
Как установлено по делу, место происшествия
было осмотрено сразу же после совершения преступления, при этом никакого топора
там не находилось. При этом использованный в качестве орудия убийства нож
осужденный выбросил при выходе с садоводческого товарищества в лесной массив.
По его показаниям нож и был обнаружен, а по заключениям судебно-медицинских,
физико-технических экспертиз именно этим ножом могли быть причинены ножевые
ранения потерпевшим.
С достаточной полнотой судом исследовано
и психическое состояние осужденного Ш., как в период совершения им
преступления, так и в период судебного разбирательства.
Отказывая в удовлетворении ходатайства о
проведении стационарной судебно-психиатрической экспертизы Ш., суд обоснованно
признал, что мотивы, по которым, по мнению адвоката, необходимо было провести
стационарную судебно-психиатрическую экспертизу, были предметом исследования
психолого-психиатрической экспертизы.
Как следует из указанной экспертизы,
проведенной в составе экспертов-психиатров и эксперта-психолога, Ш. ранее
состоял на учете у нарколога, а с 1995 года с учета был снят. При проведении
экспертизы Ш. был в ясном сознании, а в периоды семейных неурядиц принимал
успокаивающие средства. Исследовав, как самого Ш., так и
материалы дела, экспертная комиссия пришла к выводу, что Ш. каким-либо
психическим расстройством не страдает и не страдал в период, относящийся к
инкриминируемому ему деянию, в момент совершения которого он действовал
целенаправленно, сохранил восприятие от содеянного, в его поведении и
высказываниях отсутствовали признаки бреда, обманов восприятия, которые лишали
бы его возможности осознавать фактический характер и общественную
опасность своих действий и руководить ими.
Психологический анализ материалов дела, данные направленной беседы и результаты психологического
исследования свидетельствуют о том, что эмоциональная реакция подэкспертного в момент совершения инкриминируемых ему
деяний развивалась по механизму кумуляции эмоционального напряжения с
последующим его отреагированием и не носила характера
физиологического аффекта. Выявленные особенности эмоционального возбуждения у
Ш. не могли оказать существенного влияния на поведение подэкспертного
в исследуемой ситуации.
Указанные выводы экспертной комиссии
полностью согласуются с материалами дела и у суда не было
оснований сомневаться в их достоверности.
При таких обстоятельствах действия Ш.
правильно квалифицированы по ст. 105 ч. 2 п. п. "а", "д" УК
РФ, как умышленное причинение смерти двум лицам с особой жестокостью,
выразившейся в убийстве родных братьев на глазах друг друга, нанесении им
большого количества ножевых ранений, вызвавших особые страдания.
Доводы адвоката о том, что суд
необоснованно огласил показания Ш.О., М., Ж., Б., являются несостоятельными.
Как видно из материалов дела, свидетель
Ш.О. - 9-летняя дочь осужденного, в присутствии педагога была подробно
допрошена на предварительном следствии.
Мать Ш.О., ее законный представитель Ш.Е.,
обратилась в суд с письменным заявлением не допрашивать малолетнюю дочь и в
суде. Свою просьбу она мотивировала тем, что Оксана была непосредственным
очевидцем трагедии, у нее длительный период была расстроена психика, она не
могла нормально общаться со сверстниками, спать, заниматься в школе. Чтобы
допрос ребенка в суде не заставил ее вновь пережить увиденное и вызвать
психическое расстройство, мать Оксаны просила суд ограничиться оглашением
показаний малолетнего свидетеля, данных ею на предварительном следствии.
Прежде чем принять решение об оглашении
показаний Ш.О., как и других не явившихся в суд
свидетелей и потерпевших, председательствующий выяснил мнения сторон.
Осужденный Ш., и его адвокат не возражали против оглашения показаний Ш.О., при
этом адвокат посчитал необходимым обеспечить явку
Ш.О., а также М. в суд.
Таким образом, адвокат по этому вопросу
занял неопределенную позицию: и огласить показания малолетнего свидетеля Ш.О.,
а также свидетеля М., и обеспечить их явку в суд.
Что касается потерпевших Ж., Б., никто из
участников процесса не возражал огласить их показания.
Как следует из протокола судебного заседания, названные свидетели и потерпевшие не явились в
суд по уважительным причинам.
При таких обстоятельствах, с учетом
мнения сторон судья принял правильное решение об оглашении
показаний свидетеля Ш.О. Такое решение не нарушало требования ст. 286 ч.
1 УПК РСФСР, действовавшего на период рассмотрения настоящего уголовного дела в
суде.
В соответствии с п. 2 названной статьи
оглашение показаний свидетеля допускалось при его отсутствии по причинам,
исключающим возможность его явки в суд.
Психическое состояние ребенка, о котором
указала в своем заявлении ее мать, являлось достаточным основанием не вызывать
в судебное заседание малолетнего свидетеля.
Кроме того, по окончании судебного
следствия председательствующий спрашивал мнение участников процесса о
возможности окончания судебного следствия в отсутствие неявившихся, как
свидетелей Ш.О., С., М., так и потерпевших Ж., Б.
Все участники процесса не имели
возражений против окончания судебного следствия в отсутствие указанных лиц. По
этим основаниям суд и принял решение об окончании судебного следствия в
отсутствие неявившихся свидетелей и потерпевших.
Таким образом, судебное следствие по
настоящему делу было закончено в строгом соответствии с требованиями ст. 294
УПК РСФСР.
Приведенные положения
уголовно-процессуального закона согласуются и с требованиями ныне действующего
УПК РФ.
На основании ст. 4 УПК РФ, при
производстве по уголовному делу применяется уголовно-процессуальный закон,
действующий во время производства соответствующего процессуального действия или
принятия процессуального решения.
Кроме того, суд не ограничился оглашением
показаний перечисленных свидетелей и потерпевших, а тщательно исследовал
обстоятельства, о которых показывали эти лица на предварительном следствии.
Нашла свое подтверждение и вина Ш. в
причинении Ж. и Б. телесных повреждений, повлекших кратковременное расстройство
здоровья.
Исследованные в
суде показания потерпевших Ж. и Б. о том, что именно Ш. избил их и в результате
избиения они были доставлены в больницу, подтверждены не только заключениями
судебно-медицинских экспертиз, но и показаниями свидетеля Ш.Р., допрошенного в
суде и видевшего, как происходила драка между осужденным и потерпевшими, после
которой Ж. и Б. на скорой помощи были доставлены в больницу.
При таких обстоятельствах вина Ш.
подтверждена и в совершении преступления, квалифицированного ст. 115 УК РФ.
Вместе с тем, осужденный Ш. по ст. 115 УК
РФ подлежит освобождению от наказания на основании ст. 24 ч. 1 п. 3 УПК РФ.
В соответствии со ст. 78 ч. 1 п.
"а" УК РФ лицо освобождается от уголовной ответственности, если со
дня совершения преступления истекли сроки давности.
С учетом того, преступление,
квалифицированное ст. 115 УК РФ отнесено к преступлению небольшой тяжести,
предусмотренный двухлетний срок давности истек на момент рассмотрения дела в
кассационной инстанции.
По этим основаниям назначенное Ш.
наказание по совокупности преступлений подлежит смягчению.
Мера наказания Ш. по ст. 105 ч. 2 п. п.
"а", "д" УК РФ назначена с учетом характера и степени
общественной опасности содеянного. Учтены судом и положительные данные о
личности осужденного. Назначенное наказание является справедливым и оснований
для его снижения не имеется.
На основании изложенного, руководствуясь
ст. ст. 377, 378 и 388 УПК РФ, Судебная коллегия
определила:
приговор Воронежского областного суда от
7 августа 2000 года в отношении Ш. изменить, по ст. 115 УК РФ освободить его от
наказания на основании ст. 24 ч. 1 п. 3 УПК РФ, исключить указание о назначении
наказания по совокупности преступлений.
Приговор в части осуждения Ш. по ст. 105
ч. 2 п. п. "а", "д" УК РФ, по которой ему назначено 17 лет
8 месяцев лишения свободы и в остальном оставить без
изменения, кассационные жалобы адвоката Папонова
А.Г., осужденного Ш. - без удовлетворения.