ВЕРХОВНЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

 

ОПРЕДЕЛЕНИЕ

от 23 мая 2005 года

 

Дело N 15-о05-7СП

 

(извлечение)

 

Верховным Судом Республики Мордовия с участием присяжных заседателей 17 января 2005 г. Ч. оправдан по ч. 2 ст. 209, п. п. "б", "е", "ж", "з" ч. 2 ст. 105, ч. 3 ст. 222 УК РФ в связи с непричастностью к совершению преступлений.

Органами предварительного следствия он обвинялся в том, что в 1996 году стал участником организованной вооруженной группы "Мордва", созданной для нападения на граждан и организации на территории Республики Мордовия. Вооруженная группировка структурно делилась на звенья: "огаревцы" и "гаврилинцы". В звено "огаревцы", где старшими были С. и Д., входил Ч. Руководитель звена обучал членов группировки владению огнестрельным оружием, использованию его при совершении преступлений, сокрытию следов преступлений, правилам конспирации, выработке правил и тактики поведения в случае задержания и иным активным действиям, обеспечивавшим деятельность группировки.

В звене преступной группировки, в целях повышения устойчивости и поддержания внутренней дисциплины, были распределены роли, где, в частности, Ч. был старшим над К. и М. Дисциплина и сплоченность внутри группы основывались на беспрекословном исполнении ее членами всех указаний С., обязательном отчете членов группы перед ним за совершение преступлений и исполнение указаний.

Для вооружения группы в целях совершения нападения на граждан и организации С. незаконно приобретал оружие и боеприпасы к нему. Так, в 1996 году были приобретены пять пистолетов конструкции Токарева и боеприпасы к ним, у членов группировки имелся пистолет "Вальтер", переделанный из газового, пистолет ПСМ с боеприпасами, также незаконно приобретены автомат Калашникова без приклада, 1970 года выпуска, калибра 7,62 мм и не менее 27 патронов к нему. Указанный автомат в 1997 году член группировки Б. передал на временное хранение Ч., и тот хранил его в сарае дома. В 1999 году Ч. совместно с другим членом группы У. неоднократно производил подготовку (чистку и смазку) этого автомата для нападения на граждан, в частности для убийства исполнительного директора Ассоциации работников правоохранительных органов Республики Мордовия Л. Затем автомат был передан Б.

26 августа 1999 г. около 7 час. 35 мин. на перекрестке дороги с. Атемар - с. Протасове Лямбирского района Республики Мордовия из данного автомата не менее чем 25 выстрелами был расстрелян в упор находившийся в автомашине УАЗ-452 Л. и тяжело ранен водитель автомашины Т.

В кассационном представлении государственный обвинитель просил приговор суда с участием присяжных заседателей отменить и дело направить на новое судебное рассмотрение.

По мнению прокурора, в ходе судебного заседания подсудимый Ч., его адвокат, свидетели К., Б., Б., С., Б., М., У. вопреки требованиям закона многократно акцентировали внимание присяжных заседателей на якобы применении к ним незаконных методов ведения следствия, вызывая сомнения в законности получения представленных обвинением доказательств. Председательствующий неоднократно делал подсудимому и свидетелям замечания, однако надлежащих мер, предусмотренных ст. 258 УПК РФ, принято не было. В напутственном слове председательствующий, как считал прокурор, исказил предъявленное Ч. обвинение, фактически представив подсудимого как исполнителя убийства Л., не раскрыл перед присяжными понятия банды и ее отличий от других форм преступного соучастия, не привел в качестве доказательств показания свидетеля К., оглашенные в судебном заседании, в которых свидетель рассказал о структуре банды; не раскрыл содержание доказательств обвинения, а лишь перечислил их; не отразил позицию обвинения, сославшись на судебные прения, тогда как позицию защиты отразил с достаточной полнотой. После обращения к присяжным с напутственным словом председательствующий не выяснил у сторон, имеются ли у них возражения, связанные с напутственным словом по мотивам нарушения председательствующим принципа объективности и беспристрастности. В ходе судебного следствия прокурорами, поддерживавшими государственное обвинение в период рассмотрения дела, неоднократно ставился вопрос о вызове в судебное заседание ряда свидетелей обвинения или об оглашении их показаний, данных ими в ходе предыдущего судебного заседания, однако председательствующий необоснованно отказал в удовлетворении ходатайств, чем нарушил требования ст. ст. 15, 243 УПК РФ по обеспечению состязательности и равноправия сторон. В ходе прений сторон председательствующий неоднократно безмотивно прерывал прокурора, обращался к присяжным заседателям с просьбой не учитывать высказывания прокурора, тем самым не дал возможности государственным обвинителям довести в полном объеме позицию обвинения до присяжных заседателей. Вопросный лист составлен без учета предъявленного обвинения. В нарушение требований ст. 347 УПК РФ после провозглашения вердикта присяжных заседателей не проведено обсуждение последствий вердикта. При формировании коллегии присяжных заседателей кандидаты в присяжные заседатели 3., А., Ш., К., несмотря на соответствующие вопросы председательствующего и адвоката, скрыли сведения о фактах привлечения их близких родственников к уголовной ответственности, что повлекло нарушение права государственного обвинителя на заявление им мотивированного или немотивированного отвода.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 23 мая 2005 г. кассационное представление оставила без удовлетворения, указав следующее.

Доводы кассационного представления о том, что в ходе судебного следствия председательствующий не принимал надлежащих мер, предусмотренных ст. 258 УПК РФ, в отношении подсудимого, свидетелей (лиц, ранее осужденных и допрашиваемых в настоящем судебном заседании в качестве свидетелей), адвоката, которые вопреки требованиям закона многократно акцентировали внимание присяжных заседателей на якобы имевшее место применение незаконных методов ведения следствия, вызывая сомнения в законности получения представленных обвинением доказательств, являются несостоятельными.

Как следует из протокола судебного заседания, председательствующий немедленно реагировал на все попытки нарушения порядка при рассмотрении дела с участием присяжных заседателей. Каждый раз он снимал вопросы (не только стороны защиты, но и стороны обвинения), которые выходили за рамки предмета исследования присяжных, и разъяснял коллегии присяжных заседателей, что эти высказывания они не должны принимать во внимание. Нарушителю порядка делалось замечание, и данное лицо предупреждалось о недопустимости такого поведения.

Необоснованны также доводы представления об искажении председательствующим в напутственном слове предъявленного Ч. обвинения и якобы недоведении до сведения присяжных заседателей того, что согласно обвинению Ч. совместно с У. производил чистку и смазку автомата Калашникова, а затем, до 26 августа 1999 г., передал его Б.

Как видно из материалов дела, председательствующий в напутственном слове привел содержание обвинения, в том числе и вышеуказанные обстоятельства, а также сослался на уголовный закон, предусматривающий ответственность за совершение деяния, в котором обвинялся подсудимый Ч.

Кроме того, председательствующий напомнил об исследованных в суде доказательствах. Хотя показания свидетеля К. он не упомянул, они оглашались в судебном заседании в присутствии присяжных заседателей, но каких-либо сведений о причастности Ч. к инкриминируемым ему преступлениям они не содержали. Позиции как обвинения, так и защиты в напутственном слове также приведены.

Председательствующий разъяснил присяжным заседателям правила оценки доказательств, в том числе оценки доказательств в их совокупности. Оснований считать, что допущены высказывания, которые могли дать повод присяжным заседателям сомневаться в допустимости и достоверности представленных обвинением доказательств, не имеется.

Участниками судебного разбирательства, в том числе и государственными обвинителями, не заявлялись возражения в связи с содержанием напутственного слова по мотивам нарушения председательствующим принципа объективности и беспристрастности, в связи с чем доводы представления в этой части также несостоятельны, замечаний на протокол судебного заседания государственным обвинителем после ознакомления с протоколом не подано.

Не нарушены председательствующим и требования ст. ст. 15, 243 УПК РФ по обеспечению состязательности и равноправия сторон, поскольку председательствующим были приняты все необходимые и исчерпывающие меры по обеспечению явки некоторых свидетелей в судебное заседание, неоднократно осуществлялся их вызов через службу судебных приставов. И оснований для оглашения показаний свидетелей в связи с их неявкой при наличии возражений со стороны защиты согласно требованиям ст. 281 УПК РФ не имелось.

Доводы представления о том, что председательствующий неоднократно безмотивно прерывал государственного обвинителя в ходе прений сторон, также нельзя признать обоснованными, поскольку председательствующий в соответствии с ч. 5 ст. 292 УПК РФ прерывал его только в случаях, когда он касался вопросов, не имеющих отношения к фактическим обстоятельствам дела, и требовал от прокурора излагать фабулу обвинения в пределах предъявленного Ч. обвинения, в связи с чем председательствующий и просил присяжных заседателей не принимать во внимание высказывания прокурора.

Вопросный лист составлен в соответствии с требованиями ст. ст. 338, 339 УПК РФ, вопросы сформулированы для присяжных заседателей понятно, каких-либо неясностей по поводу предъявленного Ч. обвинения у них не возникало.

Замечания по содержанию и постановке вопросов сторонами не высказывались, кроме замечания по вопросу N 2 со стороны государственного обвинителя. Оно председательствующим было учтено в полном объеме.

Нет причин для отмены приговора и по основаниям, указанным в дополнительном кассационном представлении.

При формировании коллегии присяжных заседателей кандидатам в присяжные заседатели было предложено ответить на вопрос о том, были ли они и их родственники судимы, привлекаются ли в настоящее время к уголовной ответственности.

Как видно из представленных государственным обвинителем материалов, муж присяжного заседателя 3. привлекался к уголовной ответственности за незаконное получение пособия по безработице, т.е. по ч. 1 ст. 159 УК РФ, и уголовное преследование в отношении него было прекращено постановлением прокурора от 19 сентября 1997 г. в связи с изменением обстановки, а сын присяжного заседателя Ш. привлекался по ст. 190 УК РСФСР и по факту дорожно-транспортного происшествия, но уголовное преследование в отношении его также было прекращено постановлениями следователей РОВД соответственно 27 декабря 1996 г. и 1 ноября 2001 г. вследствие изменения обстановки, т.е. оснований считать, что 3. и Ш. неправдиво ответили на вопрос председательствующего, не имеется.

13-й присяжный заседатель К. в обсуждении вопросного листа участия не принимала и не могла повлиять на объективность принятого присяжными заседателями вердикта, поскольку являлась запасным заседателем. Более того, 11 января 2005 г. в ходе судебного следствия в связи с производственной необходимостью К. в судебное заседание не явилась и была заменена на запасного присяжного заседателя.

Муж присяжного заседателя А. был осужден 21 сентября 1996 г. по ч. 1 ст. 112 УК РСФСР к исправительным работам с удержанием 10% из заработной платы (каких-либо других сведений материалы проверки не содержат, санкция ч. 1 ст. 112 УК РСФСР предусматривала наказание в виде исправительных работ на срок до шести месяцев).

Вместе с тем, учитывая, что мужу А. было назначено наказание, не связанное с лишением свободы, на незначительный срок, более восьми лет назад и судимость погашена, оснований считать, что А. умышленно скрыла факт осуждения ее мужа, не имеется.

Таким образом, оправдательный приговор постановлен обоснованно, в соответствии с требованиями ст. 348 УПК РФ об обязательности для председательствующего оправдательного вердикта присяжных заседателей, свидетельствующего о невиновности подсудимого.