ПРЕЗИДИУМ ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

от 30 августа 2000 г. N 139п2000пр

 

Президиум Верховного Суда Российской Федерации в составе:

председательствующего - Радченко В.И.,

членов Президиума - Верина В.П., Вячеславова В.К., Каримова М.А., Кузнецова В.В., Петухова Н.А., Попова Г.Н., Свиридова Ю.А., Сергеевой Н.Ю., Смакова Р.М., Меркушова А.Е.

рассмотрел дело по протесту заместителя Генерального прокурора Российской Федерации Кехлерова С.Г. на приговор суда присяжных Алтайского краевого суда от 16 сентября 1999 года, по которому

Л.Д., <...>, ранее не судимый, -

оправдан по п. "в" ч. 2 ст. 105 УК РФ за недоказанностью участия в совершении преступления.

Определением кассационной палаты Верховного Суда Российской Федерации от 7 декабря 1999 года приговор оставлен без изменения, а кассационный протест прокурора - без удовлетворения.

В протесте поставлен вопрос об отмене приговора и кассационного определения и передаче дела на новое судебное рассмотрение.

Заслушав доклад судьи Верховного Суда Российской Федерации Морозова Е.И. и выступление заместителя Генерального прокурора Российской Федерации Кехлерова С.Г., поддержавшего протест,

Президиум Верховного Суда Российской Федерации

 

установил:

 

органами предварительного расследования Л.Д., с учетом изменения обвинения государственным обвинителем в суде, обвинялся в умышленном причинении смерти Н. В ночь на 27 июля 1998 года в доме Л.А. в селе Верх-Жилинка Косихинского района Алтайского края, после ссоры Л.Д. нанес спавшему Н. удар топором по голове, причинив рубленую рану левой височной области, левой щечной области с повреждением оболочек и вещества головного мозга, костей свода и основания черепа, левой височной кости, от которых Н. скончался.

При вынесении вердикта присяжные заседатели, единогласно признав установленным факт нанесения в ночь на 27 июля 1998 года в доме Л.А. спавшему на кровати Н. удара топором в область головы, в результате чего наступила его смерть, пришли к выводу, что участие Л.Д. в совершении этого преступления не доказано, в связи с чем судьей был постановлен оправдательный приговор.

В обоснование своего вывода о необходимости отмены приговора прокурор в принесенном в Президиум протесте сослался на следующие обстоятельства.

По мнению прокурора, в ходе предварительного расследования были собраны достаточные доказательства, подтверждающие виновность Л.Д. в умышленном убийстве Н.

Так, по заключению судебных экспертов, на одежде Л.Д. и его постели обнаружена кровь, которая могла произойти от потерпевшего Н. (т. 1 л.д. 78 - 85, 97 - 104).

Далее в протесте указывается, что при допросе в качестве подозреваемого и обвиняемого Л.Д. после разъяснения ему положений ст. 51 Конституции Российской Федерации признал, что убийство Н. совершил он, и подробно показал об обстоятельствах, при которых это произошло. Аналогичные объяснения в присутствии понятых были даны им в ходе следственного эксперимента (т. 1 л.д. 30 - 33, 34 - 38, 42 - 46).

Однако указанные протоколы допросов Л.Д. и протокол следственного эксперимента председательствующий судья исключил из доказательств, подлежащих исследованию с участием присяжных заседателей, поскольку при производстве этих следственных действий в качестве защитника Л.Д. участвовала П.Н., которая, как выяснилось в судебном заседании, в то время была стажером адвоката.

Решение председательствующего об исключении названных доказательств из числа допустимых с учетом конкретных обстоятельств настоящего дела, как считает прокурор, нельзя признать обоснованным.

В ч. 4 ст. 47 УПК РСФСР предусмотрено, что основанием допуска адвоката в качестве защитника является предъявление им ордера юридической консультации.

Из материалов же дела видно, что защита Л.Д. была поручена П.Н., предъявившей ордер, в котором она названа адвокатом (т. 1 л.д. 18).

Во всех протоколах следственных действий, проводившихся с участием П.Н., она также указывала, что является адвокатом.

С учетом изложенного в протесте делается вывод о том, что исключение из разбирательства дела в суде присяжных протоколов допросов Л.Д., в которых он признал себя виновным в убийстве, могло иметь существенное значение для исхода дела.

В протесте также утверждается, что на мнение присяжных заседателей о недоказанности участия Л.Д. в совершении преступления могли повлиять и допущенные председательствующим судьей иные нарушения уголовно-процессуального законодательства.

Так, в судебном заседании председательствующим было удовлетворено ходатайство государственного обвинителя о допросе в качестве специалиста-эксперта П.И., проводившего судебно-медицинскую экспертизу трупа потерпевшего (т. 3 л.д. 248).

Из протокола же судебного заседания следует, что П.И. допрашивался как свидетель, при этом об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ он не предупреждался. Права и обязанности эксперта либо специалиста, как это предусмотрено ст. ст. 275, 275-1 УПК РСФСР, ему также не разъяснялись.

Таким образом, по мнению прокурора, показания эксперта в судебном заседании, эксперта, полученные с нарушением установленного законом порядка, способствовали формированию у присяжных заседателей мнения о недоказанности совершения убийства Л.Д.

Кроме того, прокурор ссылается в протесте на то, что при отборе присяжных заседателей имели место нарушения, повлиявшие на правильность образования коллегии присяжных.

Как усматривается из списка присяжных заседателей, оглашенных судьей при их отборе (т. 3 л.д. 184, 208), присяжные заседатели М. и К. значились соответственно за номерами 24 и 17. По постановлению председательствующего присяжные заседатели под указанными номерами были освобождены от дальнейшего участия в судебном заседании (т. 3 л.д. 213, 214), однако фактически М. и К. были включены в состав двенадцати комплектных присяжных заседателей и приняли участие в вынесении вердикта по делу.

Из приобщенных к делу билетов присяжных заседателей видно, что нумерация ряда присяжных заседателей, в том числе и вышеупомянутых, не соответствует нумерации в оглашенном списке (т. 3 л.д. 185 - 189).

Несмотря на отмеченные упущения, председательствующий вопреки требованиям ч. 3 ст. 440 УПК РСФСР не объявил недействительным образование коллегии присяжных заседателей и не провел формирование коллегии присяжных заседателей заново.

При таких обстоятельствах в протесте ставится вопрос об отмене приговора и кассационного определения и передаче дела на новое судебное рассмотрение.

Президиум Верховного Суда Российской Федерации не находит оснований для удовлетворения протеста.

Как усматривается из дополнительно представленных материалов, присяжные заседатели К. и М. были обоснованно включены в состав комплектных присяжных заседателей, принимавших участие в вынесении по делу своего вердикта. При этом отводов или самоотводов им не заявлялось.

Что касается протокола судебного заседания об исключении этих лиц из участия в деле, то в этой части он не соответствует действительности, что установлено материалами проверки.

Таким образом, каких-либо нарушений, допущенных судом при комплектовании коллегии присяжных заседателей, не имеется.

Не может Президиум согласиться и с доводами протеста о том, что судья необоснованно исключил из числа допустимых доказательств протоколы допроса Л.Д. в качестве подозреваемого и обвиняемого, результаты следственного эксперимента, а также с нарушением требований закона допросил в суде эксперта П.И.

Согласно ч. 1 ст. 345 УПК РСФСР существенными нарушениями уголовно-процессуального закона признаются такие нарушения требований статей УПК РСФСР, которые путем лишения или стеснения гарантированных законом прав участников процесса при рассмотрении дела или иным путем помешали суду всесторонне разобрать дело и повлияли или могли повлиять на постановление законного и обоснованного приговора.

Таких данных не установлено.

Из материалов уголовного дела усматривается, что постановлением следователя от 28 июля 1998 года была назначена судебно-медицинская экспертиза трупа Н. и ее проведение было поручено эксперту П.И. (т. 1 л.д. 48).

Согласно акту судебно-медицинской экспертизы (т. 1 л.д. 49 - 55) права и обязанности эксперта, предусмотренные ст. 82 УПК РСФСР, П.И. были разъяснены и он предупрежден об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ за заведомо ложное заключение.

В ходе судебного разбирательства в суде присяжных заключение судебно-медицинского эксперта оглашалось и исследовалось (т. 3 л.д. 233). После этого по ходатайству государственного обвинителя в судебном заседании в соответствии с требованиями ст. 289 УПК РСФСР был допрошен эксперт П.И. (т. 3 л.д. 248 - 251).

Из материалов уголовного дела усматривается, что П.И. был допущен по данному уголовному делу в качестве эксперта, ему разъяснялись его права и обязанности, он предупреждался об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ еще в ходе предварительного следствия. В судебное заседание П.И. был приглашен в качестве эксперта, поэтому после оглашения его заключения по смыслу ст. 289 УПК РСФСР, он мог отвечать на вопросы для разъяснения или дополнения данного им заключения без очередного предупреждения об уголовной ответственности за дачу ложного заключения и разъяснения его прав и обязанностей.

Следовательно, вопреки доводам протеста судом первой инстанции не было допущено существенного нарушения уголовно-процессуального законодательства и отсутствуют основания для отмены оправдательного приговора в отношении Л.Д.

Кроме того, протоколы допросов Л.Д. на предварительном следствии, где он признавал свою вину в убийстве Н. и подробно рассказывал о мотивах и способе убийства в присутствии стажера-адвоката П.Н., были обоснованно признаны председательствующим судьей недопустимыми доказательствами в мотивированном постановлении, где, в частности, указано, что согласно сообщению Алтайской краевой коллегии адвокатов П.Н. действительно с 28 июля по 25 сентября 1998 года являлась стажером в юридической коллегии Косихинского района.

Решая вопрос о допуске защитника к участию в деле при дознании или предварительном следствии, лицо, производящее дознание, или следователь должен руководствоваться частью 4 статьи 47 УПК РСФСР в редакции Федерального закона от 15 июня 1996 года. При этом в качестве защитников допускаются только адвокат по предъявлении им ордера юридической консультации и представитель профессионального союза или другого общественного объединения по предъявлении им соответствующего протокола, а также документа, удостоверяющего его личность.

Поскольку защита Л.Д. осуществлялась не указанными лицами, а стажером адвоката, то судья обоснованно исключил из числа доказательств перечисленные протоколы допросов осужденного в связи с нарушением его права на защиту.

Руководствуясь п. 1 ст. 378, ст. 466 УПК РСФСР, Президиум Верховного Суда Российской Федерации

 

постановил:

 

протест заместителя Генерального прокурора Российской Федерации оставить без удовлетворения.