ВЕРХОВНЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

 

КАССАЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

от 10 января 2002 г. N 59-о01-19

 

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ в составе:

председательствующего - Коннова В.С.

судей - Русакова В.В. и Чакар Р.С.

рассмотрела в судебном заседании от 10 января 2002 г. дело по кассационным жалобам осужденного Е. и адвоката Медведевой Г.Н. на приговор Амурского областного суда от 1 февраля 2001 г., которым

Е., <...>, русский, с образованием 9 классов, ранее не судимый, -

- осужден по ч. 1 ст. 222 УК РФ к двум годам лишения свободы; по ст. 317 УК РФ к пятнадцати годам лишения свободы; по совокупности преступления на основании ч. 3 ст. 69 УК РФ к шестнадцати годам лишения свободы в исправительной колонии строгого режима.

Е. признан виновным и осужден за незаконные хранение и ношение огнестрельного оружия и боеприпасов (обреза одноствольного ружья и патрона к нему), совершенные с конца июня 2000 г. по 12 июля 2000 г., и за посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа - дежурного по линейному пункту милиции на ст. Екатеринославка Б., 1968 г. рождения, из мести за его законную деятельность по охране общественного порядка, совершенное 12 июля 2000 г.

Преступления совершены им в селе и на станции Екатеринославка Амурской области при обстоятельствах, установленных приговором.

В судебном заседании подсудимый Е. виновным признал себя частично, не отрицая наличия у него в руках обреза перед выстрелом и производство выстрела из него.

В кассационных жалобах и дополнениях к ним:

осужденный Е. просит отменить приговор и переквалифицировать его действия со ст. 317 УК РФ на ч. 1 ст. 118 УК РФ, ссылаясь на несовершение им преступлений, за которые он осужден. Утверждает, что к нему применялись незаконные методы расследования; считает, что доказательства оценены неверно, что судебное заседание проведено односторонне и необъективно, а приговор, по его мнению, незаконен и необоснован. Указывает, что он заявлял отвод следователю С.А., который, по его мнению является заинтересованным лицом; считает, что его ограничивали во времени при ознакомлении с материалами дела и протоколом судебного заседания, что в ходе предварительного следствия было нарушено его право на защиту;

- адвокат Медведева Г.Н. в защиту интересов осужденного Е. просит: в жалобе - отменить приговор и направить дело на новое судебное рассмотрение, а в дополнениях - переквалифицировать действия Е. со ст. 317 УК РФ на ч. 1 ст. 118 УК РФ, а по ч. 1 ст. 222 УК РФ прекратить производство, ссылаясь на недоказанность вины Е. в преступлениях, за которые он осужден, на неправильную оценку доказательств, на недоказанность его умысла на посягательство на сотрудника милиции и на необнаружение обреза.

В возражениях на жалобы потерпевшая Р. считает приговор правильным, а доводы жалоб - несостоятельными.

Заслушав доклад судьи Верховного Суда РФ Коннова В.С., объяснения осужденного Е., поддержавшего свою жалобу по изложенным в ней основаниям, заключение прокурора Шляевой И.Ю. об оставлении приговора без изменения, проверив материалы дела и обсудив доводы кассационных жалоб и возражений на них, судебная коллегия находит приговор в отношении Е. подлежащим изменению по следующим основаниям.

Виновность Е. в незаконных действиях с оружием и боеприпасами и в действиях по покушению на убийство Б. подтверждается совокупностью доказательств, собранных по делу, исследованных в судебном заседании и приведенных в приговоре.

Так, потерпевший Б. пояснял, что когда он вышел из помещения вокзала и пошел по перрону в сторону туалета, то увидел сидевшего на корточках в траве около туалета Е. и спросил его, почему тот не идет домой. Он стал подходить к Е., Е. встал и направился навстречу ему. В руках Е. был какой-то предмет. Когда между ними было расстояние около 2-х метров, Е. направил на него этот предмет; он увидел, что этот предмет похож на трубу с надетой на ее конец пластиковой бутылкой. Он понял, что у Е. огнестрельное оружие. В этот момент раздался выстрел, он почувствовал боль в животе, но сумел вытащить свой табельный пистолет и два раза выстрелил.

Аналогичные показания об обстоятельствах происшедшего, известных им со слов Б., дали свидетели П., Т., К., потерпевшая Р.

Ссылка в жалобе на то, что Б. давал показания в палате реанимационного отделения после проведения ему операции, не свидетельствует о недостоверности его показаний. Его показания правильно оценены судом в совокупности с другими доказательствами.

Как поясняла свидетель К., медицинская сестра, она присутствовала при допросе Б., который чувствовал себя при этом нормально и сам давал показания. Его показания записывались при ней, она их читала, содержание протокола соответствовало показаниям Б.

Из показаний свидетелей Л. и В. видно, что после того, как раздался громкий хлопок, похожий на выстрел из ружья, из кустов, расположенных около туалета, выбежал сотрудник милиции Б., а следом за ним бежал, как они впоследствии узнали, Е. с каким-то предметом, похожим на палку. Б. достал пистолет и дважды выстрелил, после чего Е. побежал в сторону туалета.

Свидетель Д. поясняла, что пришедший Е. сообщил, что он стрелял из обреза и, по его мнению, убил милиционера. Обрез он "скинул". Она предлагала вернуться и найти обрез. После этого Е. ходил к своему знакомому.

Как пояснял свидетель Г. в ходе предварительного следствия, недели за две до происшедшего Е. приходил к нему домой и приносил обрез бескуркового охотничьего ружья (со спиленным прикладом), длиной 60 - 80 см. Этот обрез он оставлял у него часа на полтора, а затем - забрал. Около 5 часов утра 12 июля 2000 г. к нему пришел Е., заявивший, что он стал убийцей, застрелил человека и просил его помочь найти ружье, которое он (Е.) выбросил в траву у барака, напротив бара К. Он пообещал ему сходить и найти ружье.

Ссылка на то, что Г. не допрошен в судебном заседании, не влияет на оценку его показаний, данных в ходе предварительного следствия. В связи с неизвестностью места нахождения Г. суд обоснованно огласил его показания, данные в ходе предварительного следствия, исследовал их и дал им оценку в приговоре в совокупности с другими доказательствами, в том числе - показаниями свидетелей А., С.Е., С.

Как видно из акта судебно-психиатрической экспертизы, Е. комиссии врачей пояснял, что с Б. у него произошел конфликт, он взял обрез и у туалета выстрелил в сторону человека и убежал.

Ознакомившись с актом экспертизы с участием адвоката, Е., как видно из протокола, заявил, что заключение экспертизы ему понятно, заявлений и ходатайств по нему он не имеет (т. 1 л.д. 211). Не имел он никаких заявлений и ходатайств по содержанию акта экспертизы и при ознакомлении с материалами дела по окончании предварительного следствия (т. 2 л.д. 45) и при исследовании акта экспертизы в судебном заседании (т. 2 л.д. 123), заявлял, что он с заключением экспертизы согласен.

Как следует из актов судебно-медицинской и физико-технической экспертиз, у Б. имелось огнестрельное картечное проникающее слепое ранение живота с повреждением толстой кишки, причинившее тяжкий вред его здоровью по признаку опасности для жизни. В момент выстрела Б. находился лицом к дульному срезу оружия и выстрел в него был произведен с близкой дистанции.

С учетом дистанции выстрела, показаний Б. о том, что он перед выстрелом видел Е., разговаривал с ним, после чего тот встал и шел к нему, других приведенных в приговоре доказательств, вывод суда о том, что Е. перед выстрелом видел Б. и стрелял в него целенаправленно, соответствует материалам дела.

Виновность Е. подтверждается и другими, имеющимися в деле, приведенными в приговоре доказательствами.

Доводы Е. о неосторожном характере выстрела из найденного обреза проверялись судом и правильно отвергнуты как недостоверные.

Ссылки Е. на применение к нему незаконных методов расследования противоречат показаниям свидетелей П., А., С.Е., С.; в собственноручном "чистосердечном признании" Е. указывал, что оно написано им без физического и психического давления (л.д. 24 т. 1); при допросах он отказывался от дачи показаний (т. 1 л.д. 27, 96, 158, 163, 178, 221, 249; т. 2 л.д. 28, 33), что также не соответствует его доводам о применении незаконных методов расследования. Его ссылка на то, что для проверки этих доводов не были допрошены содержавшиеся с ним в камере лица, не влияет на законность и обоснованность приговора, поскольку ходатайства о допросе этих лиц в судебном заседании не заявлялось, а в обязанности суда сбор дополнительных доказательств не входит.

Нарушения права на защиту Е. в ходе предварительного следствия допущено не было. У него не имелось соглашения с адвокатом на его защиту и ему обоснованно был выделен адвокат по назначению следователя и коллегии адвокатов. Его желание иметь в качестве защитника адвокатов Капуста С.В., Медведеву Г.Н., с которыми он соглашения не заключал, и которые в связи с занятостью в других процессах не имели возможности участвовать в расследовании дела в отношении него (т. 1 л.д. 27, 29, 148, 178, 184, 188, 221, 249; т. 2 л.д. 28 - 29, 33), не свидетельствует о нарушении его права на защиту. При выполнении требований ст. ст. 201 - 203 УПК РСФСР он просил обеспечить его защитой в лице адвоката Багрий, который также, согласно сообщению юридической консультации, ввиду занятости в других делах не имел возможности принять участие в качестве защитника Е. (л.д. 42 - 44 т. 2).

Кроме того, протоколы допросов подозреваемого и обвиняемого Е. не использовались судом в качестве доказательств его виновности в приговоре, вследствие чего указанные доводы не влияют на законность и обоснованность приговора.

Ссылка в жалобе на то, что следователь С.А. допрашивал в качестве свидетеля своего сына С.Е. является несостоятельной, допрос свидетеля С.Е. производил прокурор Сергиенко В.Г. (т. 1 л.д. 164 - 165).

Из материалов дела видно, что 19 июля 2000 г. Е. не допрашивался, в том числе - в ночное время, а написание им своего заявления, именуемого "чистосердечным признанием", не связано с временными ограничениями и УПК РСФСР не регулируется.

Необнаружение обреза, с учетом производства выстрела и наличия у Б. огнестрельного ранения, не свидетельствует о незаконности приговора в части осуждения Е. за незаконные действия с оружием и боеприпасами.

Производство Е. выстрела из огнестрельного оружия - обреза ружья - патроном, снаряженным картечью, с близкого расстояния, в область жизненно важных органов человека - в область живота, причинение ему тяжкого вреда здоровью по признаку опасности для жизни, и последующее преследование раненого Б. до того момента, пока тот не стал стрелять из пистолета и не появились посторонние люди, подтверждает правильность выводов суда о наличии у Е. прямого умысла на лишение Б. жизни.

Судом установлено, что от действий Е. смерть Б. не наступила по обстоятельствам, не зависящим от воли Е. (в этой части приговор не опротестован и не обжалован потерпевшей).

Тщательно исследовав обстоятельства дела и правильно оценив в этой части все доказательства, суд пришел к обоснованному выводу о доказанности вины Е. в незаконных хранении и ношении огнестрельного оружия и боеприпасов и в покушении на убийство Б.

Квалификация действий Е. по ч. 1 ст. 222 УК РФ по указанным в приговоре признакам является правильной, наказание ему по ч. 1 ст. 222 УК РФ назначено в соответствии с требованиями закона.

Вместе с тем, квалификация действий Е. по ст. 317 УК РФ является ошибочной.

Как установлено приговором, Е., находившийся в состоянии алкогольного опьянения, около 2 часов ночи 12 июля 2000 г. пришел в зал ожидания станции, где стал звонить по телефону своему знакомому. Дежурный по пункту милиции Б. сообщил Е., что человек, которому тот звонит, уехал и попросил Е. покинуть помещение вокзала.

Е. ушел, но позже снова зашел в помещение вокзала и стал звонить по телефону. Б. сделал ему замечание и потребовал уйти.

Выйдя из помещения вокзала, Е. стал стучать в окно дежурного по пункту милиции. Б. в очередной раз сделал ему замечание и потребовал, чтобы тот уходил домой.

Установив указанные обстоятельства, ни органы предварительного следствия, ни суд не установили в действиях Е. какого-либо административного правонарушения.

Как следует из протокола допроса потерпевшего Б., около 2-х часов ночи 12 июля 2000 г., находясь в кабинете дежурной части, он услышал звук набора диска телефона. Выглянув, он увидел в зале ожидания Е., который набирал номер. Е. спросил у него номер телефона Г., он сообщил, что тот уехал в деревню. Е. вышел из вокзала, был он в нетрезвом виде, но выглядел "вполне нормально". Минут через 40 он опять услышал звук набора телефона и, посмотрев, увидел в зале ожидания Е. Он вернулся в дежурную часть, следом зашел Е., который стал спрашивать его о Г. Он ему сказал, что уже говорил про него. Е. удивился этому и пошел на выход из вокзала.

Свидетель Т. пояснял, что после ранения в ожидании "скорой помощи" Б. рассказал, что до происшедшего он дважды выгонял Е. из помещения вокзала, так как тот находился в пьяном виде, но доставлять его в милицию не стал, так как у него не было для этого достаточных оснований и он пожалел мать Е.

Указанные данные, а также - содержание и исполнение заявления Е., именуемого "чистосердечным признанием", не дают оснований для вывода о нахождении Е. в пьяном виде, оскорбляющем общественную нравственность и человеческое достоинство в общественном месте. При отсутствии такого состояния Е., свободного доступа в здание зала ожидания вокзала, где находился общественный (не служебный) телефон, признание действий Б. по высказыванию замечаний Е., предложений (требований) покинуть здание вокзала либо то, что он выгонял Е. из помещения вокзала (как это следует из показаний свидетеля Т.), ошибочно, без достаточных оснований расценено как законная служебная деятельность по охране общественного порядка.

Далее, как видно из протокола допроса, Б. пояснял, что минут через 20 кто-то стал стучать в окно дежурной части. Выглянув в окно, он увидел Е. и крикнул ему, что тот стучит, после чего закрыл шторку. Е. еще раз стукнул в окно. Когда он снова выглянул, то увидел, что Е. шел в сторону туалета. Через 5 - 10 минут и он пошел в сторону туалета. Увидев сидевшего на корточках Е., он спросил, что он стучал. Тот не ответил. Он спросил, почему Е. не идет домой, и стал подходить к нему.

В приговоре не мотивировано, в чем заключалась служебная деятельность сотрудника милиции Б. по охране общественного порядка во время, когда Е. стучал в окно пункта милиции, какими нормативными актами она регулировалась и соответствовала ли им, и в чем заключалось само нарушение общественного порядка, в силу чего приговор в этой части не может быть признан законным и обоснованным.

Кроме того, приговором суда установлено (и аналогичным образом было предъявлено обвинение), что "Е. воспринял замечания Б. как оскорбление. Обидевшись на Б., Е. пошел к гаражу, взял обрез и вернулся к вокзалу с целью отомстить Б. за обиду"... "Он воспринял замечание Б. как оскорбление и из чувства мести решил расправиться с работником милиции". Таким образом, приговором установлено, что мотивом действий Е. являлась не месть за законную деятельность по охране общественного порядка, а обида за замечания Б., воспринятые им как оскорбление. Действующее законодательство предусматривает квалификацию действий виновных лиц по направленности их умысла, по их субъективной стороне.

При таких данных действия Е. подлежат переквалификации со ст. 317 УК РФ на ч. 3 ст. 30 и ч. 1 ст. 105 УК РФ как покушение на убийство Б. на почве возникших личных неприязненных отношений.

При назначении наказания Е. по ч. 3 ст. 30 и ч. 1 ст. 105 УК РФ судебная коллегия учитывает характер и степень общественной опасности содеянного им, данные о его личности, влияние назначенного наказания на его исправление и все конкретные обстоятельства дела.

За исключением вносимых изменений, данное дело органами предварительного следствия расследовано, а судом - с учетом конституционного принципа осуществления судопроизводства на основе состязательности сторон, рассмотрено всесторонне, полно и объективно. Фальсификации материалов дела не усматривается.

Ссылка Е. на то, что его содержали в ИВС в течение трех месяцев, не влияет ни на выводы суда о его виновности, ни на законность и обоснованность приговора.

Нарушений уголовно-процессуального законодательства, влекущих отмену приговора, из материалов дела не усматривается.

Какой-либо заинтересованности следователя С.А. в результатах расследования дела не усматривается, в материалах дела каких-либо ходатайств об отводе следователя С.А. не имеется.

Ссылки Е. на ограничение его по времени при ознакомлении с материалами дела по окончании предварительного следствия и с протоколом судебного заседания являются надуманными.

Как видно из протокола и графика, Е. с материалами предварительного следствия в двух томах на 299 листах знакомился в течение 10 дней, не считая двух дней, когда он отказывался от ознакомления с материалами дела. По результатам ознакомления он указал, что "с материалами дела ознакомлен в полном объеме, заявлений и ходатайств нет" (л.д. 45 - 47 т. 2).

Из расписки Е. видно, что он "ознакомился с протоколом судебного заседания (на 58 страницах) полностью", на протокол принес замечания, которые рассмотрены в установленном законом порядке (т. 2 л.д. 177, 178, 191, 193 - 194).

На основании изложенного и руководствуясь ст. ст. 332, 339 УПК РСФСР, судебная коллегия

 

определила:

 

приговор Амурского областного суда от 1 февраля 2001 г. в отношении Е. изменить.

Переквалифицировать действия Е. со ст. 317 УК РФ на ч. 3 ст. 30 и ч. 1 ст. 105 УК РФ, по которой назначить ему наказание в виде лишения свободы сроком на десять лет.

На основании ч. 3 ст. 69 УК РФ по совокупности преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 222 и ч. 3 ст. 30 и ч. 1 ст. 105 УК РФ, окончательное наказание назначить Е. путем частичного сложения наказаний в виде лишения свободы сроком на одиннадцать лет с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима.

В остальной части тот же приговор в отношении Е. оставить без изменения, а кассационные жалобы - без удовлетворения.

 

Председательствующий

КОННОВ В.С.

 

Судьи

РУСАКОВ В.В.

ЧАКАР Р.С.