ПРЕЗИДИУМ ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

от 6 октября 1999 г. N 950п99пр

 

Президиум Верховного Суда Российской Федерации в составе:

председателя - Меркушова А.Е.

членов Президиума - Сергеевой Н.Ю., Верина В.П., Жуйкова В.М., Смакова Р.М., Кузнецова В.В., Каримова М.А., Попова Г.Н., Свиридова Ю.А., Вячеславова В.К.

рассмотрел дело по протесту заместителя Генерального прокурора Российской Федерации Колмогорова В. В. на определение Верховного Суда Республики Татарстан от 14 января 1999 года, по которому

М.И., 1947 года рождения, несудимый, -

освобожден на основании ст. 21 УК РФ от уголовной ответственности за совершение в состоянии невменяемости общественно опасного деяния, предусмотренного ст. ст. 33 ч. 3, 105 ч. 2 п. п. "ж", "з" УК РФ.

На основании ст. ст. 97 ч. 1 п. "а", ч. 2, 99 ч. 1 п. "в", 101 ч. 3 УК РФ М.И. назначена принудительная мера медицинского характера в виде принудительного лечения в психиатрическом стационаре специализированного типа.

Определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 25 мая 1999 года определение оставлено без изменения.

По этому же делу по приговору суда осуждены С.Р. и С.Н. по ст. ст. 105 ч. 2 п. п. "ж", "з", 166 ч. 2 п. "а" УК РФ, последний также по ст. 167 ч. 2 УК РФ к 15 годам лишения свободы каждый, протест в отношении которых не внесен.

В протесте поставлен вопрос об отмене судебных решений в отношении М.И. и направлении дела на новое расследование.

Заслушав доклад судьи Верховного Суда Российской Федерации Лизунова В.М. и выступление заместителя Генерального прокурора Российской Федерации Катышева М.Б., поддержавшего протест,

Президиум Верховного Суда Российской Федерации

 

установил:

 

согласно определению Верховного Суда Республики Татарстан М.И. совершил общественно опасное деяние при следующих обстоятельствах.

16 июня 1997 года братья М. совершили умышленное убийство 23-летнего сына М.И., за что 3 декабря 1997 года были осуждены.

М.И., будучи уверенным в том, что преступление организовал И., в мае - начале июня 1998 года предложил знакомому работнику милиции С.Н. за вознаграждение в 10000 рублей убить И.

С.Н. с согласия М.И. привлек к совершению преступления сослуживца С.Р.

Осуществляя задуманное, М.И. выезжал с С.Н. и С.Р. из г. Казани в пос. Кукмор Кукморского района Республики Татарстан, где показал место жительства И. и передал им для использования в преступных целях личный автомобиль.

12 июня 1998 года, ночью, С.Н. и С.Р. прибыли в пос. Кукмор, обманным путем привезли И. на его машине в безлюдное место, где напали на потерпевшего, поочередно душили его руками и ремнем и, когда И. потерял сознание, утопили его в пруду.

Утром того же дня С.Н. об убийстве И. сообщил М.И., который передал ему обещанные 10000 рублей.

Вознаграждение С.Н. разделил с С.Р. поровну.

В последующем, с целью сокрытия совершенного преступления, М.И. и С.Р. сожгли автомашину И., а ее остов затопили в водоеме.

В протесте указывается, что вывод суда о совершении М.И. деяния в состоянии невменяемости сделан на неполных и противоречивых данных, характеризующих его психическое состояние. Выводы экспертов нельзя признать научно обоснованными.

Признав М.И. страдающим расстройством психической деятельности и не осознающим характера своих действий, экспертная комиссия в акте сослалась на его высказывания о торжестве справедливости, о желании отомстить И. за убийство сына, которыми фактически и обосновала наличие у него до убийства И. стойкой сверхценной паранойяльной идеи - наказать виновника смерти сына. Однако жена, сын и брат М.И. на допросах не говорили о его высказываниях расправиться с И., в поведении М.И. странностей они не замечали.

В обоснование вывода о наличии у испытуемого психического расстройства эксперты сослались на сведения о состоянии здоровья М.И., содержащиеся в выписке из его амбулаторной карты (т. 2 л.л.д. 42, 168, 271).

Однако из содержания этой выписки нельзя сделать вывод, зафиксированы ли в ней все или только некоторые обращения М.И. к врачам с жалобами на здоровье и достоверно ли в нее перенесены сведения из подлинника амбулаторной карты.

Из пяти обращений М.И. в 1997 - 1998 годах к врачам, отраженным в "Выписке", только в одном случае отмечены его жалобы.

Экспертная комиссия безосновательно указала в заключении на то, что в апреле и июне 1998 года М.И. "принимал транквилизаторы", т.к. в деле нет сведений о выполнении им предписаний врачей поликлиники.

При назначении повторной судебно-психиатрической экспертизы следователь предложил ответить на вопрос: возможна ли симуляция М.И. расстройства психической деятельности? Однако в акте ответа на этот вопрос не содержится и никаких суждений на этот счет экспертами не приведено.

Как далее указывается в протесте, имеющиеся в деле данные о психическом состоянии М.И. в период совершения общественно опасного деяния не могут расцениваться как достаточные для вывода о наличии у него в то время выраженного психического расстройства.

По изложенным основаниям в протесте поставлен вопрос об отмене судебных решений и направлении дела на новое расследование для проведения М.И. стационарной судебно-психиатрической экспертизы в Государственном научном центре социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского.

Протест удовлетворению не подлежит.

Вывод суда о совершении М.И. общественно опасного деяния соответствует фактическим обстоятельствам дела и основан на доказательствах, анализ которых дан в определении суда.

Юридическая оценка общественно опасного деяния, совершенного М.И., является правильной, что и не оспаривается в протесте.

Приведенные доводы протеста, в которых ставится под сомнение заключение экспертов о психическом состоянии М.И., Президиум находит неубедительными.

Как видно из материалов дела, 25 июля 1998 года М.И. была проведена амбулаторная судебно-психиатрическая экспертиза в республиканской психиатрической больнице Министерства здравоохранения Республики Татарстан.

Эксперты, проведя обследование М.И., выявив у него признаки заболевания, для уточнения клинической картины болезни и решения экспертных вопросов рекомендовали его стационарное обследование (т. 1 л.л.д. 233 - 234).

30 июля 1998 года следователем М.И. была назначена стационарная комплексная психолого-психиатрическая экспертиза (т. 2 л.л.д. 14 - 15).

В результате наблюдения за М.И. в условиях стационара 26 августа 1998 года эксперты пришли к выводу о том, что и в период, относящийся к инкриминируемому М.И. деянию, и в настоящее время он обнаруживает признаки затяжной реактивной депрессии, развившейся в результате психотравмирующей ситуации (смерть сына). При обследовании у него выявлены признаки инертности психической деятельности с выраженным депрессивным фоном настроения, в сочетании с идеями самообвинения и самоуничтожения, тревожность, ригидность с фиксацией на негативном, в связи с чем он как в настоящее время, так и в период совершения инкриминируемого ему деяния был лишен способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими, то есть его следует признать невменяемым (т. 2 л.л.д. 19 - 22).

Однако следователь пришел к выводу о том, что "заключение данной экспертизы является необоснованным, противоречащим всем материалам уголовного дела, так как М.И. является начальником отдела снабжения крупного предприятия и в ходе всего следствия он давал последовательные показания.

В связи с этим следователем была назначена повторная стационарная психолого-психиатрическая экспертиза М.И. (т. 2 л.л.д. 161 - 162).

Вновь обследовав М.И. в условиях стационара, изучив все представленные материалы дела, комиссия врачей 27 ноября 1998 года повторно пришла к выводу о невменяемости М.И. в инкриминируемом ему деянии, подтвердив диагноз заболевания, поставленный в результате предыдущего обследования (т. 2 л.л.д. 166 - 168).

В судебном заседании была допрошена психиатр-эксперт Я., принимавшая участие в проведении экспертизы 27 ноября 1998 года, которая полностью подтвердила содержащиеся в ней выводы (т. 2 л.л.д. 457 - 460).

Ссылаясь на необоснованность заключения экспертов, в протесте указывается, что в акте не содержится ответа на вопрос следователя - возможна ли симуляция М.И. расстройства психической деятельности?

Эти доводы нельзя признать убедительными, поскольку эксперты, действительно обнаружив у М.И. психическое заболевание, тем самым пришли к выводу о том, что он не симулирует его.

Каких-либо обстоятельств, которые свидетельствовали бы о необъективности и некомпетентности экспертов, в протесте не приведено.

Как видно из материалов дела, все судебно-психиатрические экспертизы проводились разными врачами. Последняя возглавлялась Главным судебным психиатром Татарстана, главным врачом Республиканской психиатрической больницы. В состав экспертов входили психиатры первой и высшей категорий, а также имеющие ученые степени.

Ссылка следователя на занимаемое должностное положение М.И. не свидетельствуют о какой-либо заинтересованности экспертов в даче незаконного и необоснованного заключения.

Нельзя признать убедительными доводы протеста о том, что выводы экспертов основаны на неполных данных.

Как видно из материалов дела, до гибели сына М.И. с жалобами в лечебные учреждения не обращался, на состояние здоровья не жаловался, на учете у врача-нарколога и психоневролога не состоял. В связи с чем медицинская документация, содержащая полные, развернутые сведения о состоянии здоровья М.И., не могла быть представлена врачам-психиатрам. Из-за ее фактического отсутствия врачи, проводившие амбулаторное обследование М.И., обнаружив у него признаки заболевания, не смогли высказаться о природе и клинической картине болезни М.И., порекомендовав его стационарное обследование. Поэтому заключения двух стационарных экспертиз, признавших М.И. невменяемым, и основаны на результатах наблюдения за М.И. в стационарных условиях.

Каких-либо противоречий между материалами дела и заключениями экспертов не имеется.

Что же касается показаний родственников М.И. о его поведении, то они специалистами в области психиатрии не являются.

При таких обстоятельствах суд, исследовав и оценив все материалы дела, в том числе и заключения экспертов-психиатров, пришел к обоснованному выводу о совершении М.И. общественно опасного деяния в состоянии невменяемости, приняв правильное решение об освобождении его от уголовной ответственности за содеянное и применив к нему принудительные меры медицинского характера.

На основании изложенного и руководствуясь п. 1 ст. 378 УПК РСФСР, Президиум Верховного Суда Российской Федерации

 

постановил:

 

протест заместителя Генерального прокурора Российской Федерации оставить без удовлетворения.